Recipe: travel.visit.shrine.lionsmith.tripoli.pentiment

Recipe: travel.visit.shrine.lionsmith.tripoli.pentiment
Copy

Label:

In the Antaeum
Im Antaeum
在安泰俄斯神庙中
В Антеуме
アンテウムで

Start Description:

The sanctuary is quiet, cool, though barred with sandstone sun. 'I am the last,' the old man says quietly. 'And so I am the last who knows she was laid to rest - here - beneath the great stone of the altar. A Child of Earth is a difficult birth for ordinary flesh, you see; and so her heart burst. Then your father took you anyway...'
Die Zuflucht ist still und kühl, aber durch eine Sandstein-Sonne versperrt. 'Ich bin der Letzte', sagt der Alte leise. 'Und so bin ich der Letzte, der weiß, dass sie hier zur Ruhe gebettet wurde – hier – unter dem großen Stein des Altars. Ein Kind der Erde ist eine schwere Geburt für gewöhnliches Fleisch, weißt du? Also barst ihr Herz. Dann nahm dich sowieso dein Vater ...'
纵然阳光斑驳地照射在沙石地上，圣所中依然又静又冷。“这里只剩下我一个了，”老人平静地说，“所以也只有我知道她被埋葬在这里——就在这圣坛的巨石之下。你要知道，凡人的躯体难以产下大地之子，她的心脏也因此爆裂。然后你父亲就把你带走了……”
В святилище спокойно и прохладно, хоть оно и залито песчаным светом солнца. «Я последний, — тихо говорит старик. — И я последний, кто знает, где она обрела покой — здесь, под большим камнем алтаря. Видишь ли, простой смертной не так легко произвести на свет Дитя Земли — её сердце не выдержало. Тогда твой отец забрал тебя...»
聖域は砂岩の太陽に阻まれながらも、静かで涼しい。「私が最後の1人だ」と老人は静かに言う。「そして、ここにある、祭壇の大きな石の下に彼女が葬られたことを知っているのは、今となって私しかいない。大地の子を産むことは、普通の人間には困難だことだ。だから、彼女の心は破裂した。そして君の父親が、幼いお前を連れて行った......」

Inherits: None

Inherited by: None

Description:

I remain in the sanctuary after the old man has gone, until the stars wink outside the unglazed windows and the air is bitter with night. He pressed a gift into my hand before he left - a scrap of flesh I wore as I came into the world. 'You were born beneath the shattered sword,' he said, 'and so we always hoped you would choose to rebel. After rebellion, of course, there comes the more difficult choice.'
Ich bleibe in der Zuflucht nachdem der Alte fort ist, bis die Sterne draußen durch die leeren Fenster zwinkern und die Luft bitter vor Nacht ist. Er drückte mir ein Geschenk in die Hand bevor er ging – ein Stück Fleisch, das ich trug, als ich auf die Welt kam. 'Du wurdest unter dem zerschmetterten Schwerte geboren', sprach er, 'und so hatten wir immer gehofft, du würdest dich für die Rebellion entscheiden. Nach der Rebellion kommt natürlich die schwierigere Wahl.'
老人走后，我依然留在圣所，直到仅余框架的窗外群星闪烁，空气也随着夜幕降临变得寒冷刺骨。他离开前把一件礼物塞进我的手心——我降生时所覆肉膜的一块残片。“你是在那把碎剑下诞生的，”他说，“所以我们一直在期待着你选择反叛。诚然，反叛之后必定会有更加艰难的选择。”
Старик уходит, а я остаюсь в святилище, пока за окнами не начинают мигать звёзды, а ночь дышать горечью. Перед уходом старец вложил в мою руку дар: кусок плоти, в котором мне довелось появиться на свет. «Твоё рождение прошло под знаком сломанного меча, — сказал он. — Мы всегда надеялись, что ты будешь мятежником. Но после восстания тебя ждёт выбор гораздо сложнее».
老人が去った後も私は聖域に留まった。素焼きの窓の外に星が瞬き、夜の空気が苦しくなるまで、動けずにいた。彼は去る前に贈り物を私の手に押し付けてきた。それは、私がこの世に生まれた時に身に着けていた肉の切れ端だった。「お前は粉々になった剣の下に生まれた」と、彼は言う。「だから我々は反抗してくれることを望んでいた。反乱の後には、もちろん、もっと難しい選択が待っているがな」

Verb: travel